Еще один «всплеск» интереса к идее «национального государства» произошел в 80-90-е годы 20 столетия. Это имело место, прежде всего, на т.н. постсоветском геополитическом пространстве. Именно идея образования (восстановления) собственного национального государства была одним из наиболее сильных идейных средств развенчания советской государственности (как «имперской» и т.п.), консолидации соответствующих наций для формирования собственных суверенных государственных структур.

Специфической чертой национально-государственного строительства на постсоветском пространстве стало придание формируемой государственности этнического характера. Что нашло выражение в конституциях ряда из них (например, в Конституции Казахстана указано, что Республика Казахстан результат самоопределения «казахской нации»). Подобный подход, наряду с иными (социальными и прочими) обстоятельствами, вряд ли может служить основой действительно демократической консолидации всего народа, проживающего в границах бывших республик Союза ССР. Придание формирующейся государственности этнического характера таит в себе немалые угрозы ей самой. Ибо психологически, а порой и политически, экономически и т.д. отчуждает от «титульных наций» (т.е. наций, чье имя носит государство) значительные слои населения новообразованных государств. Последним трудно примириться с практикой принятия государственных решений без подлинного учета их интересов, а также демографических, социальных и других реалий. Это может привести, (а в ряде случаев уже привело) к значительным внутренним проблемам, а также и международным осложнениям для этих государств. Так, идея этнической по природе национальной государственности и на новом этапе истории привела к военным конфликтам в Республике Грузия, ибо ни абхазы, ни осетины не смогли принять столь крутой перемены в собственном геополитическом, духовном и т.п. положении, которая произошла после прихода к власти «национально-мыслящей» политической группировки президента З. Гамсахурдиа. Сглаживание последовавших затем конфликтов потребует значительных усилий со стороны новых руководителей Грузии.

Нечто похожее имело место и в Молдавии (приднестровский конфликт), и в Азербайджане (конфликт в Нагорном Карабахе). «Этнизация» новообразованной государственности может осуществляться и более «цивилизованно». Например, в виде ограничений в гражданстве, языковых преградах и т.п., как это имеет место в Латвии. Но и здесь это не проходит бесследно. В конце концов, приводит к серьезным конфликтам и проблемам. Ибо в современном мире явно не воспринимается политика сегрегации, «мягкого» апартеида и т.д. Объяснений подобной политики может быть множество. Но оправдать ее в системе демократических ценностей невозможно.

Кровавые столкновения произошли в ходе утверждения национальных государств на территории бывшей Югославии. Ибо и здесь субъекты «национального государственного самоопределения» не хотели считаться с тем, что территория, которая ими была провозглашена «своей» (по историческим и прочим основаниям), населена была не только представителями одного этноса, например, хорватского (в Хорватии) или мусульманского (в Боснии и Герцеговине) и соответственно необходимо учитывать интересы других этнических групп (к примеру, сербов).

Вообще прослеживается следующая закономерность: идеологи «национальной государственности» и соответствующие политические элиты не готовы (или не способны) учесть интересы, устремления, систему ценностей живущих на «их» территории иных (кроме титульной нации) общностей. У них формируется представление, что самоопределяющаяся общность представляет собой органичное и далее нераздельное объединение.